Много информации, как краевед, черпаю не из специализированных книг, а из художественных. Вот и в этой, А.Трофимова, «Пять вопросов и ещё один» кое-что нашлось.
Написанному можно верить. Вот что пишет об авторе Н.Никонов: «Большую часть пути писатель прошёл журналистом, служил в органах внутренних дел и сейчас продолжает эту службу в звании майора милиции»
Это я к тому, что кое-какие названия в книге отличаются от современных. Нет на нынешних картах, типа Викимапии острова Василёк, зато есть Весёлко.
А прежнюю улицу Шейнкмана я помню – жил у меня там, ориентировочно в тех же местах, где и герои повести, хороший знакомый. Хранили у него южане фрукты-овощи, сами жили в небольшой домике во дворе.
При Советской власти всё было нормально. А вот в начале 90-х… Позвал меня тогда юра помочь машину разгрузить, то ли арбузы, то ли дыни. Уже инее помню. Южане хорошо платили. И тут во двор приходит рыночный грузчик и заявляет, что мы не имеем право разгружать, только они. А если будем – то у хозяев появятся большие неприятности. Как там Юра разруливал и разгружали ли они ещё сами – не знаю

К вечеру снег повалил гуще. Порывистый ветер с силой лепил его на одежду прохожих, на ветровые стекла машин. Шофер такси, губастый и носатый парень с бакенбардами, почти лег на баранку, высматривая дорогу. Злой, насупившийся, он завернул в Театральный переулок и остановился у ЦУМа— ультрасовременного здания, соседствующего с угрюмыми и древними, как бабушкин сундук, коробками швейной фабрики и «Детского мира» — бывших лабазов гостиного двора.
….
Оба такси, не удостоив кричащего ответом, стронулись с места и, повернув с Театрального переулка в Бан¬ковский, скрылись.
Улица Шейнкмана, в которую тыльной стороной упи¬рается Центральный рынок Свердловска, людной бывает, пожалуй, только летом. В разгар базарной торговли она заполняется грузовыми и легковыми машинами, деловито и озабоченно снующим торговым людом в тюбетейках и полосатых халатах. Здесь же толкутся местные — заспанные и давно не бритые личности, готовые за стакан кислого «виноградного натурального» разгрузить машину или отнести ящики с фруктами на прилавок рыночного павильона. В такие дни к скудному запаху тополей и акаций, сдобренному запахом пыли, примешивается ни с чем не сравнимый аромат садов юга.
В этот ноябрьский вечер улица Шейнкмана казалась вымершей. Изрядный мороз, пурга и обильный снегопад раньше обычного позагоняли людей по домам. Только крайняя необходимость могла заставить покинуть теплую квартиру и окунуться в адскую круговерть разбушевавшейся стихии.
Но кое у кого, видимо, была такая необходимость. Две фигуры появились в подъезде старинного двухэтажного дома. Крепкая кирпичная кладка первого этажа держала на себе бревенчатую надстройку второго, который, будто смещенный по чьей-то прихоти, образовал козы¬рек над двумя парадными подъездами. Комната не комната, а полкомнаты — висело в воздухе. Все это сооружение, задуманное екатеринбургским купцом не без стремления отличиться, венчала четырехребрая, на конус, башенка, кровля которой напоминала кедровую шишку. Такие чешуйчатые башенки с жестяными флюгерами разных фасонов воздвигали на своих домах многие именитые и неименитые уральцы. И сейчас еще на улицах Свердловска, не тронутых планом генеральной застройки, можно встретить архитектурно своеобразные дома, которых не увидишь ни в какой другой части России. Ветхие, один за другим они идут на снос, и не надо жалеть об этом. Сожалеть можно только об исчезновении чисто уральского колорита — неповторимого и, к сожалению, не использованного современными архитекторами.
Так вот, из подъезда такого старинного дома, выхо¬дящего прямо на тротуар, сотворенный из многопудовых гранитных плит, и вышли эти двое.
……
Машина, чуть пробуксовывая в рыхлом снегу, натужно пошла вверх по Шейнкмана. Улица и так неширокая, а тут еще толстостволые полувековые тополя по обочинам.На Радищева машина свернула вправо и устремилась к Московскому тракту.
Снег валил и валил. Владимир лишь по незначительным приметам угадывал знакомые места. Вот остались слева татарско-башкирское кладбище, сворот на Широкую Речку.., Сейчас будет контрольный пункт ГАИ. Шофер убрал дальний свет, скосил глаза вправо, на будку госавтоинспекции. Никого нет, шлагбаум поднят. Нажал акселератор. Промелькнули металлические ворота коллективного сада «Заря», придорожные посадки акации и яблонь сменил сосновый лес. Город остался позади. Шофер распрямил спину, облегченно вздохнул.
Московский тракт — не современная автострада. Ук¬репляя гравием, утрамбовывая и заливая асфальтом, дорожники, ничтоже сумняшеся, использовали извилистый путь, пробитый сквозь тайгу во времена Татищева тяжелыми обозами железоделательных заводов и деревянными подметками колодников, гонимых в Сибирь из Центральной России.
Машина делала крутые виражи, отвесно — аж спирало дыхание — спускалась с гор и с ходу взбиралась на новые кручи.
……
Рабочих удобств свердловская милиция не лишена. Только за последние годы в области построено около двадцати новых зданий, где разместились городские и районные отделы. Что стоят только Кировский и Орджоникидзевский ОВД! О таких условиях в прежнее время даже мечтать пугались. Для каждого следователя отдельный кабинет, дорожки ковровые, цветы, эстампы, мебель полированная... Чуть потеплеет — клумбы цветами оденутся, газоны малахитовой травкой покроются.
Что уж там, гордился этим и подполковник Лисянский и при случае старался гостю из другой области показать товар лицом. Но то, что увидел в Привокзальном райотделе Ташкента, откуда он начал работу по мешкам, заставило сдержанно восхититься и позавидовать.
…..
По ходу поезда неожиданно раскрылась распростертая гладь Верх-Исетского пруда. По ней будто плыли небольшие островки — Плоский, Василек, Каменный. Уцепившись за берег мостом, недвижно стоял недозволенный для прогулок и пикников, а потому зеленый, лесистый остров Высокий. И еще один остров привлекал внимание — Баран. Курчаво заросший лозняком, шиповником и вереском, он действительно напоминал барашка.